– Бела Васс, – представился он, дипломат.
– Сева, военный, – ответил я на его приветствие, – еду к месту службы в Будапешт
– О, отлично! – сказал Бела, – я выкупил купе полностью, потому, что везу много полезных вещей. Видно произошла какая-то накладка, раз вас подселили ко мне.
– Да, возможно это несогласованность действий военной и гражданских касс, – высказался я, рассматривая множество красивых коробок, заполнивших полки второго яруса купе.
– Бела, а вы едете в Будапешт домой? Я, так понимаю, вы, не смотря на славянское имя, венгр по национальности?
– Да, вы правильно догадались, Сева, еду в Будапешт, домой. Надо дочку студентку проведать. Я живу в Будапеште, а работаю в Международном инвестиционном банке, в штаб-квартире расположенной в Москве. Мы предоставляем кредиты для развития национальной экономки стран-членов МИБ, это Венгрия, ГДР, Польша, Рымыния, Чехия, Советский Союз, и, по-моему, Монголия, если мне не изменяет память.
Так я познакомился с Белой, отцом Энико Васс.
Очнувшись от раздумий, я отказался от предложения Игоря и Ауса пойти в таверну для усугубления веселого настроения, памятуя наши прошлые посиделки в той злополучной таверне «Ahol a kutyák»15, с гитарой и прекрасными мадьярками, из которой нас неоднократно и настойчиво выпроваживал хозяин корчмы, дабы мы не отпугивали клиентов своей военной формой и громогласным песнопением военных маршей под расстроенную гитару. Взяв накладные и поблагодарив хозяев за трапезу, двинул по прямой к грузившемуся кислородными баллонами «Студебеккеру».
Выехав за ворота ЦМС на трёхосном ЗИЛ-131, управляемом сержантом срочной службы, мы проехали мимо нашего военного отряда, который располагался слева от дороги и стихийного футбольного поля на поляне справа. Дорога повернула вправо и тут же, с правой стороны, открылся вид на знаменитый венгерский завод, изготавливающий автобусы марки «Ikarus».
– Когда-то в годы войны, – повествовал я водителю, – здесь немцы собирали свой самолет «Мессершмитт». Кто-то говорил, что если посмотреть на завод с высоты птичьего полета, то в плане, он похож на фашистскую свастику. Основан завод в 1895 году Имре Ури в Пеште, как каретная мастерская. В 1920-х годах началось производство автобусных кузовов. В 1933 году дело перешло к сыновьям, и фирма стала называться «Братья Ури». Во время второй мировой войны, они выпускали самолёты, ремонтировали автомобильную технику для вермахта, а после войны, для Советской армии, – продолжил я экспромтом политинформацию.
Далее мы проехали мадьярскую корчму «У собаки», расположенную слева от дороги, которую посещали в основном прибывшие из Союза военные. Она называлась так, потому, что во дворе таверны был выстроен вольер, в котором хозяин выращивал собак, может быть даже на продажу. Остановившись у небольшого частного магазина самообслуживания, я взял пару пачек солёной соломки в дорогу для водителя, для себя же, массовое венгерское пиво «Kőbányi», одноимённое, с названием водохранилища и пивного завода в Будапеште, выглядевшего, с массивными колоннами и арочными сводами, как настоящий храм.
Мы выехали наконец-то на автобан Секешфехервар – Будапешт. Наш «Студебеккер» двигался по самой крайней правой полосе с максимальной скоростью 60 километров в час. И не смотря на то, что дорожные знаки предписывали езду по автобану не менее ста километрах в час, мы упорно двигались с этой постоянной крейсерской скоростью. В следствии этого, все крутые дорожные подъемы, наш грузовик, гружённый кислородными баллонами, преодолевал по специальной полосе для тихоходов. На горизонте, дорога сливалась с ярко голубым, без единого облачка, небом, воздушное марево которого, в точке соприкосновения с полоской горизонта, оставляло ощущение какой-то нереальности от знойного пейзажа. Строго через километр, вдоль дороги, были выставлены километровые знаки, возле которых располагались небольшие, с прозрачным верхом, ящички канареечно-жёлтого цвета, внутри которых виднелись квадраты кнопок металлического телефона.
– Что это, – спросил я у Миклоша, так звали водителя грузовика.
– Вызов службы спасения, – быстро среагировал Миклош на мой вопрос.
Он был призван в советскую армию из Фанчиково – села в Виноградовском районе, что находилась недалеко от Ужгорода. В его семье мама была мадьярка, а отец русский, поэтому он свободно говорил на обоих языках, но вот писать ему грамотно удавалось только на русском. Егошним знанием венгерского языка пользовались практически все офицеры отряда, когда ходили в кинотеатр «Будапешт» на премьерные смотрины нового фильма «Горец». Миклош, на этих просмотрах, слыл отличным переводчиком, «a tolm; cs», если говорить по-венгерски, хотя, в фильме про драку на мечах, переводить особенно было нечего.
В районе автомобильной развязки между населёнными пунктами Кишфалуд и Динньеш, у нашего железного монстра начало слегка троить двигатель и Миклош решил не испытывать счастья на автобане, а проложил курс по старой дороге на Будапешт, которая проходила через Агард, Гардонь, Веленце, вдоль железной дороги. Подъезжая к Мартонвашару, двигатель грузовика громко чихнул и мы, прокатившись по инерции, остановились.
– Бензонасос полетел, – уверенно заявил Миклош, – всё, приехали!
– Попробуй съехать с дороги и доехать до площадки, вон к тому кафе, – сказал я Миклошу и показал рукой направление.
– Попробую на аккумуляторе, – ответил водитель и, включив первую передачу, повернул ключ в замке зажигания. Стартер начал проворачивать двигатель и грузовик, дергаюсь как паралитик, рывками допрыгал до стоянки возле кафе.
– Ну, вот, займемся непредвиденным ремонтом, – посетовал Миклош и, потянув на себя рычаг, открыл капот автомобиля.
Он снял бензонасос, открутил его и сквозь зубы процедил:
– Как я и предполагал, трещина в мембране насоса и заменить нечем. Нет у меня такой бензостойкой резины, чтобы вырезать новую мембрану.
– Думай, – сказал я ему, – Ты же водитель, а не просто наездник.
– Да тут думай не думай, нужна резина, другого варианта просто нет. Миклош собрал бензонасос в обратном порядке и установил на прежнее место.
– Слушай, а если нам бензин как-то изловчиться и подать прямотоком в карбюратор? – высказал я ему неожиданно пришедшую в голову идею.
– Мысль хорошая в нашем положении, – ответил Миклош, – но, это нужно, ха, открутить бензобак и поставить его выше карбюратора, например, на кабину и как-то закрепить его, да ещё вывести трубочку, скорее даже тонкий шланг из бензобака прямотоком в карбюратор.
Другого варианта не было и мы, открутив бензобак, смонтировали его на кабину.
– Всё, – сказал мне Миклош, – дальше я сам всё сделаю, а вы, товарищ старший лейтенант, пока отдохните.
– Хорошо, отдохну. Пойду, разведаю, что это за кафе.
Я вошёл в сумрачное чрево местного вендегло. Как только глаза привыкли к темноте, двинул к стойке бара и заказал себе стакан водки, произнеся фразу по-венгерски:
– Adj örömet egy pohár orosz vodka!16 – и добавил фразу по-немецки:
– Und eine Packung Zigaretten «Sopiane»17.
После первой фразы на венгерском языке бармен только поднял на меня глаза и не торопясь выполнить просьбу клиента, продолжал протирать бокал бумажной салфеткой. Но после второй фразы, произнесённой мной на немецком, с лающим акцентом, всё его тело встрепенулась, и он, откупорив бутылку водки «Столичная», с некоторым удивлением, налил мне полный двухсот граммовый стакан, положив передо мной пачку сигарет. Никогда не видевший в своей жизни военных в черной морской форме он спросил меня:
– Barátom, azt mondják, hogy katonai egyenruhát viselt rád?18
– SS Division – «Totenkopf»19, – ответил я ему.
Он изумлённо посмотрел на меня и недоверчиво улыбнулся:
– Tengerész,20 – продолжил бармен, – Ez egy vicc?21
– Árok tengerész,22 продолжил шутку я и, глядя в смеющиеся глаза мадьяра, залпом опрокинул содержимое стакана в себя, после чего поставив стакан на барную стойку, с шумом выдохнул из себя воздух, зажав нос большим и указательным пальцами левой руки.
– О! – только и смог выдавить из себя бармен возглас восхищения, а из темноты зала кафе послышались негромкие аплодисменты.
Я, рассчитавшись с барменом, пожелал отдыхающим удачи и вернулся к нашему железному монстру.
Наш автомобиль действительно напоминал какого-то «апатозавра – обманчивого ящера», с огромным бензобаком на верху кабины и с бензостойкой прорезиненной трубкой, идущей прямотоком в карбюратор двигателя.
– Миклош, мы действительно доедем до Будапешта? По внешнему виду это трудно предположить.
– Стопроцентной гарантии дать не могу, – сказал он, – но я думаю, что на трассе, наш «бронтозавр» вызовет гомерический смех.
– Ну, не будем предугадывать события, главное, чтоб не истерический хохот, поехали.
